Зимой самая охота на крупного хищного зверя: на волков и медведей. Конец зимы—самое голодное время в лесу. Волки с голодухи осмелели, стаями бродят, подходят к самым деревням. Медведи в берлоги залегли, редкие шатаются по лесу. «Шатуны»—это те медведи, что до поздней осени кормились падалью и драли скотину, не успели подготовиться к зимней спячке и лежат теперь «на слуху»— поверх снега. Шатаются, бывает, и те медведи, которых потревожили на берлоге. На шатуна охотятся догоном, на лыжах с собаками. Собаки гонят его по глубокому снегу, пока он не остановится. Охотники поспевают сзади на лыжах. На хищных зверей охота — не на птицу; всегда может случиться, что добыча станет охотником, а охотник —добычей. Бывали такие случаи на охоте в нашей области. С ПОРОСЕНКОМ НА ВОЛКОВ Это опасная охота, и редко находится смельчак, что один решается отправиться ночью в поле, без товарищей. Но однажды такой смельчак нашелся. Он запряг коня в розвальни, взял ружье, поросенка в мешке и ночью, при полной луне, выехал за околицу. Волки пошаливали кругом, и не раз уже крестьяне жаловались на их дерзость: звери не стеснялись забегать в самую деревню. Охотник свернул с дороги и тихонько поехал целиной вдоль кромки леса. Одной рукой он держал вожжи, другой время от времени дергал поросенка за ухо. Ноги поросенка были связаны; он лежал в мешке — одна голова наружу. Обязанностью поросенка было визгом подманивать волков. И он визжал, конечно, со всей силы, потому что у поросят нежные уши и поросятам больно, когда их теребят за уши Волки не заставили себя долго ждать. Скоро охотник заметил в лесу зелено-красные огоньки. Огоньки беспокойно перемещались с места на место среди темных стволов. Это сверкали волчьи глаза. Конь захрапел и стал рваться вперед. Охотник еле удержал его одной рукой. Другою надо было все время дергать поросячьи уши: волки еще не решались напасть на сани с человеком. Только поросячий визг мог их заставить забыть страх. Поросятина — вкусное блюдо. Забудешь про опасность, когда порося визжит тут, прямо у тебя под ухом. Волки разглядели, что сзади розвальней, подпрыгивая на кочках и ухабах, волочится мешок на длинной веревке. Мешок был набит сеном и поросячьим навозом, но волкам-то казалось, что в нем поросенок: они слышали поросячий визг и чуяли поросячий запах. Волки решились. Они выскочили из лесу и кинулись к саням всей стаей— шесть, семь, восемь здоровых зверей. На открытом поле, вблизи, они показались охотнику громадными. Лунный свет обманчив. Он блестит в звериной шерсти, и звери кажутся больше, чем на самом деле. Охотник бросил поросячьи уши и схватил ружье. Передний волк уже настигал подпрыгивающий мешок с сеном. Взяв ему пониже лопатки, охотник спустил курок. Передний волк кубарем покатился в снег. Охотник выстрелил из второго ствола по другому, но конь рванул — заряд пропал даром. Схватив обеими руками вожжи, охотник с трудом удержал коня. Но волки уже исчезли в лесу. Только один из них остался на месте, в предсмертных судорогах рыл задними ногами снег. Тогда охотник совсем остановил коня. Он оставил ружье и поросенка в розвальнях и пошел подбирать добычу. Ночью в деревне случилась тревога: прискакал конь охотника один, без седока. В широких розвальнях лежала разряженная двустволка и жалостно хрюкал связанный поросенок, Когда рассвело, крестьяне вышли в поле и прочли по следам все, что было ночью. Л было вот что. Охотник взвалил себе на плечи убитого волка и пошел к саням. Он подошел уже совсем близко, когда конь почуял запах волка. Конь вздрогнул от страха, рванулся и понес. Охотник остался один с убитым волком. С собой у него не было даже ножа, ружье осталось в розвальнях. А волки уже оправились от страха. Всей стаей они вышли из лесу и окружили охотника. Крестьяне нашли на снегу только кости человека и волчьи кости: стая сожрала и своего убитого товарища. Описанный случай произошел в прошлом столетии. С тех пор больше не слышно, чтобы волки нападали на людей. Волк, если он не бешеный или не ранен, стал бояться человека даже безоружного. НА БЕРЛОГЕ Другой несчастный случай был на медвежьей охоте. Лесник нашел берлогу. Вызвали из города охотника. Взяли двух лаек, тихонько подошли к снежному сугробу, под которым залег зверь. Охотник стал по всем правилам, в сторонке от сугроба. Чело берлоги обращено бывает всегда на восход. Выскочив из-под снега, зверь обычно подается в сторону— к югу. Стать надо охотнику так, чтобы стрелять медведю по боку: в сердце. Лесник нашел берлогу. Вызвали из города охотника. Учуяв зверя, собаки яростно стали кидаться на сугроб. Они подняли такой шум, что медведь не мог не проснуться. Но долго он не подавал никаких признаков жизни. Вдруг из снега высунулась когтистая черная лапа и чуть было не зацепила одну из лаек. Собака с визгом отскочила. Тогда зверь выметнулся из сугроба, как черная глыба земли. Против ожидания, он кинулся не вбок, а прямо на охотника. Голова медведя была низко опущена и прикрывала собою грудь. Охотник выстрелил. Пуля скользнула по крепкому черепу зверя и пошла вбок. Взбешенный сильным ударом в лоб, зверь сшиб охотника с ног и подмял под себя. Напрасно лайки повисли на звере, вцепившись ему в зад. Напрасно перепуганный лесник кричал и размахивал ружьем. Стрелять ему все равно нельзя было: пуля могла угодить в охотника. Одним движением страшной лапы медведь сгреб шапку охотника вместе с волосами и кожей. В следующее мгновение он опрокинулся на бок и с ревом стал кататься в окровавленном снегу: охотник не растерялся, успел вытащить кинжал и вспороть зверю брюхо. Охотник остался жив. Шкура медведя висит у него над кроватью. Но на голове охотник всегда теперь носит теплый платок.
